Два дня и три ночи - Страница 19

– Я надеюсь, смогу, господин Петерсен.

– Ну, пожалуйста, не буду вам мешать. Я в каюте рядом. Позовите меня, как только закончится разговор.

Если в своей жизни я был когда-нибудь в чем-нибудь уверен на сто процентов, так это в том, что сэр Антони Ставракис позовет меня гораздо раньше, чем окончит разговор. Но я просто не имел права предупредить его, что аппарат неисправен. Мелькнула мысль, не успею ли я за это время побриться. Не успел бы. Уже через минуту в дверях показался мой именитый гость.

– Ваш передатчик поврежден, господин Петерсен.

– О, сейчас я помогу вам. Эти старые аппараты иногда капризничают.

– Если я говорю вам, что он поврежден, это значит, что пользоваться им невозможно.

– Но ведь он работал...

– Ну, хорошо, попробуйте.

Я вошел в каюту, где стояла радиостанция и «ну, хорошо, попробовал». Я энергично и эмоционально крутил все ручки и щелкал тумблерами. Безрезультатно. Рация действительно не работала. С чего бы это?

– Наверное, нет контакта. Или что-то с питанием, – предположил я. – Сейчас проверю.

– Лучше попробуйте снять верхнюю крышку.

Я посмотрел на него с нескрываемым удивлением:

– Мне кажется, сэр Антони, вы знаете что-то, чего не знаю я.

– Открывайте. Увидите собственными глазами.

Я открутил крышку и увидел. Потом был разыгран небольшой спектакль на тему «замешательство, переходящее в возмущение». Наконец, вновь обретя чувство собственного достоинства, я воскликнул:

– Вы знали! Откуда вы об этом знали?

– Но ведь это очевидно.

– А... Я, кажется, понимаю... – До меня начало «доходить». – Ваша радиостанция в таком же состоянии? И, наверное, ночью у вас были гости?

– Да. И на «Орионе» они были тоже. – Губы моего собеседника снова исчезли. – «Орион» – это вон та большая посудина недалеко от берега. Кроме наших двух это единственный корабль в заливе, имеющий радиостанцию. Вернее, имевший. Я как раз оттуда.

– И там тоже? Но кто это сделал? Зачем? Это же безумие!

– Вы думаете? Нет. У меня есть сомнение по этому поводу. Знаете, моя первая жена... – Он прервал себя на полуслове, передернул плечами и продолжал выцеживать слово за словом. – Понимаете, в чем дело. Душевнобольные поступают всегда иррационально, действуют вслепую, без цели и смысла. В нашем случае все наоборот. Они действовали методично, хладнокровно и уверенно. Тут ничего не было отдано на откуп случайности. Они хорошо подготовились и знали, что и с какой целью делают. Сначала я подумал, что их цель – оставить без связи меня. Но ведь моя изоляция ничего никому не дает.

– Но ведь вы говорили о бирже в Нью-Йорке.

– Это все мелочи, мой друг. Конечно, неприятно, но...

«Наверняка ничего страшного, – подумал я. – Действительно, мелочи – какие-нибудь несколько миллионов фунтов».

– Нет, господин Петерсен, – продолжал он, – я не мог быть целью этой акции. Предположим, в этой истории есть два действующих лица: А и Б. А считает, что ему дозарезу необходима постоянная связь с континентом, а Б, естественно, старается помешать ему любой ценой. Но как велика должна быть ставка, чтобы прибегнуть к таким сильным средствам! Поверьте мне, мой друг, здесь разыгрывается крупная игра. Я чувствую это.

Этот Ставракис был явно не дурак. Хотя где написано, что миллионерами становятся только умственно отсталые?

– Вы сообщили в полицию? – спросил я.

– Собираюсь сделать это сейчас. Но сначала я должен позвонить. Если только наш приятель не поразбивал все телефонные будки в окрестностях порта.

– Вы недооцениваете его. Он перерезал телефонный кабель. И неизвестно, в каком месте.

Ставракис посмотрел на меня, направился к двери, остановился и снова посмотрел в мою сторону.

– А вы откуда знаете?

– Полиция, – ответил я. – Они сопровождали таможенников.

– Полиция? А что они тут делали? – Он сверлил меня глазами так, будто хотел просверлить насквозь. – И кстати, простите за прямоту, что тут делаете вы? Не хочу быть нескромным, но в сложившихся обстоятельствах, может быть, вы согласитесь ответить на мой вопрос.

– Да, пожалуйста! Мой коллега и я – биологи. Это судно – собственность Министерства сельского хозяйства и рыбной ловли. У нас есть все документы.

– Неужели морская биология? – наигранно возбудился Ставракис. – Представьте себе, это мой «конек». При случае мне будет интересно побеседовать с вами. Если, конечно, вы будете снисходительны к моему дилетантизму. – По его тону чувствовалось, что думает он в этот момент совершенно о другом. – Вы можете описать мне этого полицейского?

Я мог.

– Да, это действительно он, – задумчиво произнес мой гость. – Любопытно. Действительно, любопытно. Я должен с ним поговорить. Ах, этот Арчи!

– Арчи?

– Сержант Макдональд. Судя по вашему рассказу, это именно он. Я провожу здесь уже пятый сезон. Люблю здешние места. Французская ривьера или Эгейское море ерунда по сравнению с этим побережьем. Естественно, я знаю тут многих. Он был один?

– С ним был коллега, помоложе. Кажется, его сын. Очень печальный молодой человек.

– Это Питер Макдональд. Вы разделили бы его печаль, если бы знали, что несколько месяцев назад он потерял двух братьев – шестнадцатилетних близнецов. Они учились в школе. Здесь неподалеку. Однажды они пошли в горы и не вернулись. Снежная буря. Представляете себе эту трагедию? Отец старается не подавать виду. Я знал этих мальчишек. Они были славные...

Я попытался прокомментировать эту историю, но он уже не слушал меня.

– Я покидаю вас, господин Петерсен. Передам дело в руки Макдональда, а потом – в море.