Два дня и три ночи - Страница 43

– Не волнуйтесь, адмирал. Я тоже в этом уверен.

– Я не знаком с его дочерью. Что вы о ней думаете?

– Модная девчонка. Говорит современным языком, одевается так же. Она всячески демонстрирует, что знает, чего хочет от жизни, и умеет за себя постоять. На самом деле она гораздо мягче и серьезнее одновременно. Я думаю, эта девушка воспитана в духе добрых старых традиций, разве что одета в модные тряпки.

– В таком случае Кирксайды вне игры. – В голосе командира прозвучало явное облегчение. – Следовательно, остаются Мак-Горн, ловцы акул и, несмотря на вашу уверенность в них, люди из Оксфорда. Я могу поспорить, что это наши уважаемые рыбаки. Что же касается общественного мнения...

Он мог спорить о чем угодно и с кем угодно, но сейчас пора было заняться обороной. Словно услышав мои мысли, дед Артур прервал фразу на полуслове и озабоченно осведомился:

– Как вы думаете, сколько у нас осталось времени?

– Пора, адмирал. Давайте погасим свет в кают-компании, чтобы они, заглянув через иллюминатор, не удивились, что там никого нет. Свет мы зажжем в двух каютах для команды, а самое главное – в кормовой каюте. Таким образом кормовая часть будет хорошо освещена, а значит, на баке будет совершенно темно. Именно там мы и спрячемся.

– Где?

– Вы останетесь в рулевой рубке. Двери в рулевых рубках всегда открываются наружу. Я попрошу вас слегка дотронуться до дверной ручки. Когда вы почувствуете, что ручка шевельнулась, приготовьтесь, дайте двери открыться на сантиметр, а потом толкните ее изо всех сил чуть пониже ручки. Если после этого ваш клиент не упадет за борт со сломанным носом, то во всяком случае ему придется обратиться к дантисту за новой челюстью. Я займусь остальными.

– Каким образом?

– Я расположусь на крыше кубрика и буду действовать по обстановке. Надеюсь, мне поможет самый большой гаечный ключ из корабельной коллекции. Чтобы вы не обвинили меня в отсутствии гуманности, я оберну его мягкой тряпочкой.

– А почему бы нам просто не ослепить их лучами фонариков и не крикнуть: «Руки вверх!»? – Было очевидно, что дед Артур не слишком восхищен моим планом действий.

– Видите ли, адмирал, это опасные преступники, профессиональные убийцы, и на них нужно нападать без предупреждения. Может быть, это не совсем корректно в смысле высокой этики, но дает шансы выжить людям нашей профессии. Кроме того, звук очень хорошо распространяется по воде, а ветер дует в сторону острова, так что не должно быть никакого шума, а тем более криков и выстрелов.

Дед Артур, смирившись, умолк. Мы разошлись по местам. Проливной дождь все еще продолжался, но теперь можно было укрыться от него под брезентом. Я лежал на крыше, время от времени разжимая и снова сжимая затекшие пальцы. В правой руке я держал внушительных размеров гаечный ключ, в левой – нож.

Они заставили ждать себя пятнадцать минут. Услышав тихий удар резиновой лодки о кранец на левом борту, я потянул за тонкий шнур, который через открытый иллюминатор рубки соединял меня с рукой деда Артура.

Они прибыли вдвоем. Привыкшие к темноте глаза позволили мне сразу же увидеть первого визитера, бесшумно влезающего на борт совсем рядом со мной. Он привязал веревку, подождал своего коллегу, после чего они направились в сторону бака.

Пора было начинать сцену из гангстерского фильма. Тот, который шел впереди, издал глухой крик, когда дверь, как и было запланировано, ударила его по лицу. Адмирал блестяще справился с заданием. Мне повезло меньше. Второй пират моментально среагировал и в тот момент, когда я занес правую руку, чтобы ударить, бросился ничком на палубу, так что удар пришелся по касательной. Я попал по голове или плечу, но в любом случае работа, к сожалению, не была закончена. Я прыгнул на него, наверное, первый раз в жизни жалея о том, что моя туша не весит сто пятьдесят килограммов. Он держал в руке пистолет или нож, точно не знаю, то если бы я потратил хоть долю секунды на выяснение этого обстоятельства, это стало бы последней ценной информацией в моей жизни. Я ударил левой рукой, и мой враг перестал двигаться.

Я переступил через тело первого бандита, который выл и извивался от боли, прошел мимо деда Артура, задернул занавески в кубрике и выключил свет. Теперь я мог снова выйти, схватить в охапку воющего зажимающего руками лицо человека, наполовину втащить, наполовину внести его в дверь рубки и по ступеням в кубрик, чтобы там, как мешок, швырнуть его на ковер. Я не узнал его. Сейчас его не узнала бы даже родная мать или любящая жена. Дед Артур всегда относился к порученному делу добросовестно. Теперь, чтобы вернуть этому кровавому месиву пристойный вид, наверняка потребовалась бы сложнейшая пластическая операция.

– Держите его на мушке, – сказал я адмиралу, который несколько ошеломленно разглядывал творение своих рук. – Если шевельнется, убейте его.

– Но... Посмотрите на его лицо... Нельзя же...

– Посмотрите лучше вот на это. – Я поднял с ковра брошенное пришельцем оружие. Двустволку, у которой были отпилены две трети ствола и две трети приклада. Американская полиция называет такое приспособление «танкетка». В России такой прибор больше известен под именем «обрез». – Если бы это выстрелило, адмирал, у вас вообще не осталось бы лица, а то и всей головы. Или вы считаете, что сейчас самое время сыграть роль героической санитарки Флоренции Найтингейл, которая спасала раненых бойцов во время войны?

Вообще-то разговаривать с дедом Артуром таким тоном не следовало. Наверняка теперь мое личное дело пополнится еще несколькими язвительными замечаниями. Но для этого сначала нужно добраться до Лондона. А пока я прошел мимо адмирала, судорожно сжимающего люгер, наведенный на совершенно, по-моему, безопасного пирата, и вышел.